Последние две недели ознаменовались для меня желанным визитом лучшего друга в Красноярск. Того самого, которого я два года назад переманил в Санкт-Петербург и с которым плодотворно проводил там кучу времени. И вот мы вновь, впервые за девять месяцев, увиделись. Так же, как и в Северной столице, сыграли в хоккей в одной пятёрке, съездили на матч с участием любимой «СКА-Невы» (против «Сокола»), традиционно налопались острых крыльев KFC, да и просто поностальгировали о тех, ещё свежих в памяти, временах.
Благодаря Пашкиному визиту меня наконец-то прорвало в хоккее. В присутствии друга я открыл счёт своим голам за красноярскую «Молнию» в текущем первенстве КЛХЛ, наконец-то реализовал послематчевый буллит, оформил хет-трик на первой же двусторонке в Дивногорске, где только-только залили лёд… А за несколько часов до возвращения Пашки обратно в Питер мы вместе с «Молнией» одержали победу (всего лишь вторую в 14 матчах!) над «Автомобилистом», проведя половину периода без вратаря (получившего тяжёлую травму), сравняв счёт вшестером при собственных пустых владениях, после чего, уже с полевым игроком в рамке, героически выиграв по буллитам.
Но самое главное – минувшие две недели вновь пробудили во мне те волшебные чувства, которые я испытывал незадолго до переезда в Северную столицу, томительно ожидая перемен; напомнили о многих петербургских местах, где я уже бывал и где хотел побывать; закружили в мозгу карусель из перспектив, которые сулил Питер, так и не дав шанса их воплотить. Дружище подзуживал меня задуматься о возвращении на берега Финского залива, возродить там ХК «КОБРА», вновь начать сниматься в кино, ходить по театрам, музеям, спортивным мероприятиям… И я, честное скажу, задумался. Не столько потому, что до сих пор не разлюбил Санкт-Петербург, а потому, что на родине мне и впрямь оказалось неописуемо тесно.
Уверенность в том, что мой опыт и знания будут востребованы в Дивногорске, уже испарилась. Всем былым знакомствам, как выяснилось, грош цена. А уж высеры земляков-злопыхателей в соцсетях («Чё вернулся-то в наше болото? Не прижился в Питере? Ха-ха!») пуще прежнего подталкивают к тому, чтобы свалить обратно. Ибо в родном городке, невероятно красивом, но напрочь 
пропитанном желчью и завистью диванных экспертов, никогда ни к чему не стремившихся и ничем не увлекавшихся, делать, мягко говоря, нечего. Не даёт зачахнуть только вид из окон моей нынешней квартиры – фантастический и по-прежнему вдохновляющий. А также, в определённой степени, детишки, с которыми нынче занимаюсь, передавая им свой профессиональный опыт. Именно в определённой степени, т.к. даже школьники теперь (не все, но многие) мало чем интересуются, ленятся и вынуждают меня думать: а на своём ли месте я нахожусь, пытаясь вложить в них хоть частичку чего-то светлого, творческого, а не меркантильного?..
Разумеется, поспешных выводов делать не буду. В Питере жить всё равно негде. Но есть ради чего жить. На родине же есть жильё, но нет того или тех, ради чего или кого жить хотелось бы (если только к племянникам в Минусинск перебраться, что, впрочем, тоже авантюра приличная). Возможно, всё это вечные муки творческого человека, которому, как уверяют знакомые, «больше всех надо» и который «слишком много заморачивается». Но как перестать ломать над всем этим голову, я, увы, не ведаю.
Степан РАТНИКОВ.
