В одном из красноярских издательств готовится к выходу моя четвёртая книга. С полмесяца назад известный красноярский писатель Антон Нечаев написал к ней предисловие под названием «Прозаик и хоккеист». В этом тексте нашлось место не только похвале, но и критике, что особенно ценно. Предлагаю ознакомиться.
«В современной прозе, как правило, хитросплетённой, заверченной, замороченной, личность автора в большинстве случаев угадывается с трудом. И заморочки-то собственно затем и придуманы, чтоб личность эту понадёжней припрятать. Совсем не так обстоит дело у моего товарища, земляка Стёпы Ратникова. Из каждой строчки любого его рассказа тянет, веет, порою несёт, порою шибает резким авторским духом, в случае Степана – довольно специфическим.
Специфика писателя Ратникова формировалась не сегодня, не в один день, и не всегда истоки его характерности лежат в литературе. Ратников, в юношеские годы серьёзно занимавшийся хоккеем, в свою прозу органично внёс мощь и динамику этой игры. Хоккей и тематически играет существенную роль в его творчестве, а опосредованно, причинно хоккей – везде: в розыгрыше эпизода, в краткой, отрывистой фразе (некоторые рассказы состоят исключительно из кратких реплик, например, «Живём только раз»), в силовом поле произведений Ратникова. Будто при вбрасывании: кажется, шайба-зачин ещё в руках арбитра-писателя, но вот уже герои схватились, наркоман (рассказ «Непутёвый») всего-навсего не приходит домой ночевать, а через миг – шайба в воротах – мать наркомана умирает – гол засчитан – рассказ завершён.
Узнаваем Ратников и в стиле: его герой почти всегда грубоват, часто циничен, несколько тривиален, склонен транслировать прописные истины, да ещё с упёртой категоричностью. Отсюда и авторский словарь – сленговый, брутальный без крайностей; реплики, диалоги с эдаким гопницким хохотком; взгляд на действительность несколько утрирован и слишком необъективен; кажется, это тот случай, когда наблюдатель скорее видит то, что ему хочется, а не то, что есть на самом деле. Вшивую старуху (рассказ «Вшивая интеллигенция»), бомжиху бомжишную: «Чего морды воротите? Накупили шмоток на родительские деньги и важными стали? Думаете, я хуже вас, ядрён патрон? Да кукиш в зад!», – автор представляет интеллигенткой то ли на полном серьёзе, то ли с издёвкой, с иронией. А может быть, тут стоит припомнить одну из расшифровок сибирского слова «бич» – бывший интеллигентный человек? Поди разбери, что у Ратникова на уме. Но героев этого рассказа, не шибко вроде нежных парней, воротит с совершенно привычного всем нам зрелища – копания бездомного в урне. И это явное неправдоподобие, привнесённое для остроты, которой в реальном эпизоде (Степан хотел описать действительную старушку и действительную встречу на остановке) Ратникову не хватило.
Ещё одна сторона Степана, влияющая на его писательство, – журналистика. Более того – спортивная журналистика. Полагаю, многие программные установки им взяты из этой, на сегодняшний день его основной профессии. Ратников хочет быть актуальным, хочет быть читаемым, даже легкочитаемым; не совру, если скажу, что он хочет быть популярным. Кассовым. Но и различая свои «писучие» специальности – журналистику и литературу, Ратников углубляет и усложняет в рассказах текст, работает с ним, и прогресс в этом направлении хорошо заметен.
Вот как классично и вместе с тем напористо, с пониманием сугубой важности первых строк начинается та же «Вшивая интеллигенция»: «Облачённая в некогда строгий, а теперь уже сильно потрёпанный пиджачок и такие же брючки, она приближалась к нам чарличаплинской походкой. Усердно копошилась в немытых скудных волосах и постоянно что-то с себя стряхивала. Прямо-таки образец вшивой интеллигенции». Без раскачки и раздумий, с хорошим чарличаплинским определением Ратников бьёт читателя сразу, с маху, в лоб, погружая его в рассказ, тыча носом в эту блохастую бабку, не уговаривая, не прося, а заставляя нас в неё поверить.
Получится ли из этой бабки, из ратниковых персонажей, как и из самого Ратникова что-нибудь стоящее? Поживём – увидим. Но первый бросок есть, и автор идёт в атаку.
Антон НЕЧАЕВ,
Союз российских писателей».
