Рассказ члена Союза писателей России, коренного севастопольца Александра Саркисова, напечатанный в одном из августовских номеров «Литературной газеты» за 2024 год, окутан лёгкой дымкой безнадёги. Вызывает её унылое человеческое прозябание – в ожидании затяжки, обеда, прогулки, ужина, отбоя и прочих мелких радостей, какие только могут быть у подневольного курсанта в стенах ротного помещения. При этом в стилистически пёстром произведении, богатом на оригинальные сравнения, невозможно не разглядеть ироничные моменты, которые успешно разгоняют периодическую обречённость и повсеместную, но не вселенскую тоску.
Ведущий персонаж рассказа «Один день Матвея Идрисовича» Мотя вынужден проматывать свои лучшие лета на учёбе и службе одновременно. В том числе потому, что его угораздило родиться в семье потомственных каторжан, да ещё и в год проведения XX съезда КПСС, грозившего в самом худшем смысле предрешить судьбу мальчонки. Его отец и мать, давненько ведя двойную жизнь, не желают своему сынишке лихой судьбы. Однако Матвей, с детства привыкший к двуличию, вряд ли начинает считать себя безутешным заложником обстоятельств, когда оказывается в стенах военно-морского училища. Ведь поступил он туда уже как вполне себе русский (благодаря сговорчивой паспортистке) человек, а не как потомок депортированных из Крыма татар и репрессированных троцкистов – бухаринцев.
Александр Саркисов, который в 1981 году окончил Высшее военно-морское училище имени Фрунзе, а позднее – ещё и Военно-морскую академию имени Гречко, со знанием дела, в микроскопических подробностях описывает однообразный и не всегда поддающийся логике курсантский быт. У бывших служивых, прошедших через похожую школу жизни, рассказ наверняка вызовет приятную ностальгию по зарождавшейся мужской дружбе, а заодно даст им повод для запоздалых размышлений о молодости, в чём-то беспечной. Для гражданских же это возможность прильнуть к замочной скважине и посмотреть на то, что однажды прошло стороной и впоследствии не беспокоило.
А вот патриотические и уж тем более героические эманации в произведении не высвечиваются. Не может быть ничего подобного ни в беготне в одних тельняшках по морозу, ни в натирании паркета до янтарного блеска, ни в спешном поглощении вонючего бигуса или царапающей горло сухой гречки, ни в показушном унижении курсантов, сравниваемых то с «мамкиными пирожками», то со «вшами потными». Вот и в случае с Матвеем Идрисовичем показан всего лишь «один длиннючий день из его пятилетнего срока»: «Оставалось ещё 1658 дней. Мотя по привычке подводил итоги. Так себе был денёк, ничего особенного. Ну а если хорошенько подумать, то даже и неплохой выдался день. А чего, не наказан, двоек не нахватал, не заболел, чего ж тут плохого?» Но о такой ли жизни мечтает человек (любой – необязательно русский) с детства? И этим ли он гордится в старости?
Степан РАТНИКОВ.
