О наградах, которых была удостоена Гузель Яхина за свой дебютный роман, много сказано и без меня. Прочесть эту книгу я загорелся после участия в «Тотальном диктанте-2018», ведь автором текста для акции тогда была именно столичная писательница с татарскими корнями. И хотя неоднократно видел в Интернете информацию, дескать, Яхина уже успела позабыть родной язык, соответствующей лексики в романе «Зулейха открывает глаза» оказалось предостаточно. Даже словарь имеется, в который лишь изредка заглядываешь, потому что и без перевода многое понятно, да и от сюжета отрываться неохота – настолько книга захватывает.
Захватывает, но читается долго. Повествование тяжёлое, как сама жизнь главной героини, которая будто и не живёт вовсе, а мотает срок без права на УДО. И это относится не только к её ссылке в Сибирь, включая незапланированно долгое путешествие по железной дороге в лишённом каких-либо удобств вагоне, но и к предыдущему многолетнему обитанию в семейной «тюрьме», где Зулейха исключительно повиновалась, смирялась и боялась, теряя здоровье, надежду и… дочерей – одну за другой. «Паханом» был её муж Муртаза – этакий доисторический муртазавр, примитивный, на инстинктах. «Надзиратель» же – чем не оксюморон? – слепая Упыриха. Подробный и отторгающий образ свекрови, неспешно и жутковато перетекающий с одной страницы на другую, въедается в память читателя и преследует его ещё долгое время. Зулейху, само собой, тоже, но в разы настойчивее и беспощаднее, из-за чего главной героине нельзя не посочувствовать.
К счастью, Аллах, которого она постепенно перестаёт бояться, награждает рабу свою за мучения и дарит ей сына. Он первый у измученной матери, кто родился за пределами родных мест, и первый же, кому удалось выжить, несмотря на нечеловеческие условия, царившие в одной из точек ГУЛАГа. Рождение на Ангаре посёлка Семрук, выдуманного автором, – процедура крайне долгая, детально описанная, но несказанно интересная, будоражащая, пробирающая до самых косточек, как те голод, холод и сырость, что вынуждены переносить раскулаченные (среди них немало занятных образов, включая врача с его приставучей «скорлупой» и художника, хитро избегающего «антисоветчины»).
Ещё один персонаж, весомая часть жизненного пути которого проходит через весь роман, – Иван Игнатов. Именно этот, как поначалу кажется, эгоистичный и трусливый крысёныш, изменяющий жене со срамницей Настасьей и как от огня бегущий куда подальше от кабинета своего товарища Бакиева, тем самым оставляя его в очевидной беде, уничтожает былой мирок Зулейхи – столь ей ненавистный, но уже привычный и обманчиво безопасный. Игнатов же в дальнейшем несколько раз её спасает, что обнажает в нём глубоко спавшую человечность. И читатель впоследствии не удивляется взаимным чувствам коменданта и подопечной. Правда, вспыхивают эти чувства неожиданно, превращаясь из подолгу сдерживаемых людских в открытые животные. Да и в самих судьбах Зулейхи Валиевой и Ивана Игнатова есть немало общего.
В этом смысле превосходно то, что Гузель Яхина оставила концовку романа открытой, но достаточно предсказуемой. Главная героиня наверняка покорится – сколь от полного бессилия, столь и от искренней благодарности – уже бывшему главе посёлка, успевшему доказать, что он за долгие годы узурпаторства и пьянства всё-таки не опаскудился окончательно, как те же Кузнец и лизоблюд Горелов. А Юзуф Валиев, с лёгкой руки экс-коменданта ставший Иосифом Игнатовым, обязательно добьётся успеха на берегах Невы, после чего отыщет мать и заберёт её к себе. Уж она-то, хлебнувшая не одну сотню половников горюшка и давно открывшая глаза, непременно дождётся своего единственного по-настоящему любимого и родного человечка.
Степан РАТНИКОВ.
