С этим потрясающим актёром, который оказался также хорошим юмористом и учтивым собеседником в одном лице, я имел счастье познакомиться на съёмочной площадке проекта «Лихач» в середине 2021 года. С тех пор мне довелось сняться уже в десятке сцен вместе с Денисом Пьяновым – в трёх разных сезонах упомянутого сериала. И чем чаще мы встречаемся, тем больше нового и удивительного удаётся разглядеть в многогранной личности, призванной сыграть оперативника Ивана Кубатко. Интервью с артистом театра, которого неоднократно награждали Высшей театральной премией Санкт-Петербурга «Золотой софит», назревало давно. Но состоялось оно лишь после того, как в бесконечной череде репетиций, гастролей и киносъёмок Пьянова образовались небольшие лакуны.
– Денис, лично для меня как актёра-любителя (без профильного образования) проект «Лихач» стал неким подарком свыше, и впервые в этой практике я имею честь и удовольствие сниматься уже в третьем сезоне сериала подряд, пускай и не так часто, как хотелось бы. А что «Лихач» значит для тебя?
– «Лихач» – это первый в моей практике долгоиграющий сериал, который уже превысил отметку в 70 серий. Ранее я участвовал в съёмках максимум 12-серийного формата. А теперь уже четвёртый сезон «Лихача» в работе, и это, конечно, возможность раскрыть персонажа по максимуму, чем я с удовольствием пользуюсь. Если в первых сезонах мой герой был комичным, этаким недотёпой, то сейчас предстаёт с другой стороны: он и взрывной, и трагический в каких-то моментах, и за своих родных и близких искренне переживает. Конечно, хочется, чтобы с каждым сезоном и сама история, и её герои раскрывались по-новому, чтоб возникали интересные ситуации. Сериал «Лихач» в большей степени детективный, с различными расследованиями. Но мне кажется, что зрителю не менее интересно переживать за персонажей, наблюдать за бытовыми, житейскими сценами, знакомыми почти каждому человеку. Например, когда у героев что-то с близкими людьми случается, когда возникают любовные перипетии.
– Расскажи о своём персонаже, так сказать, изнутри. Какой он? Есть ли в нём что-нибудь от тебя самого?
– Иван Тарасович Кубатко как персонаж мне симпатичен. Он обаятельный, в каких-то ситуациях нелепый, иногда попадает впросак из-за своей любви к рыбалке, отдыху, кафе, жене. Мне нравится и то, что Кубатко верен Сотникову. По рангу они не равны, но по жизни являются друзьями, понимают друг друга и поддерживают. Я даже придумал для себя, причём давно, что Лихач и Кубик – это такие Дон Кихот и Санчо Панса или же Шерлок Холмс и доктор Ватсон. То есть взаимодополняющие персонажи, которые не могут друг без друга существовать. Понимаю я и то, что определённые человеческие нотки в Иване Тарасовиче – непосредственно от меня. При этом очень многое сошлось в том, что мой персонаж получился именно таким. В частности, и костюм подобран правильно, и грим. Взять хотя бы усы. Казалось бы, просто усы… Но они кардинально меняют внешность, и даже походка какая-то сразу появляется своеобразная. Сейчас, как ты прекрасно знаешь, идут съёмки четвёртого сезона «Лихача», и мы все успели изучить своих персонажей. Предложи нам любую ситуацию, и каждый спокойно, легко, буквально с ходу поймёт, как поведут себя герои, – настолько глубоко мы вжились в роли.
– Фанаты на улицах узнают тебя?
– Бывает и такое. Но не слишком часто, если сравнивать с Никитой Панфиловым, который гораздо дольше на экранах. В этом смысле я могу спрятаться за усы (улыбается). Без них меня узнают реже, и можно пройти незамеченным. Впрочем, по сему поводу не особо переживаю. Узнаваемость – неотъемлемая часть профессии. Когда тебя часто показывают по телевизору, то медийность возникает сама собой.
– Ты уже много лет служишь в Санкт-Петербургском государственном драмтеатре имени Комиссаржевской. Успел ли он стать для тебя вторым домом и в чём это выражается?
– В нём я работаю более 15 лет. И за это время успел понять, что нашёл действительно СВОЙ театр. До него много где себя пробовал, если учитывать и малые периоды работы, и те учреждения, где меня задействовали в одном-единственном спектакле. В частности, потрудился в Большом театре кукол, театре имени Деммени, драмтеатре «На Литейном», театре имени Ленсовета, ТЮЗе имени Брянцева, а также многих других. Была возможность увидеть всё изнутри, и теперь есть с чем сравнивать. Театр имени Комиссаржевской очень близок мне по духу, по настроению. Но что касается второго дома, то это понятие по отношению к театру давно изменилось. Когда я туда прихожу, мне там хорошо, мне нравится труппа, нравится репертуар, который сложился. Но времена, когда я там ночевал, когда обставлял гримёрку под себя, уже прошли. И речь не только обо мне и не только о нашем театре. Приоритеты в принципе у многих сместились. Мне кажется, что театр как дом в его былом понимании теперь не существует. Хотя я по-прежнему люблю свою работу, безмерно ценю всех актёров и с радостью выхожу с ними на сцену. Просто жаль, что стало гораздо меньше праздников, различных капустников. Раньше всего этого было в достатке. Теперь же – на второй план отошло. А ведь подобные инициативы должны исходить не только от актёров, но и от руководства. Увы, в нашем театре празднование круглых дат и проведение других корпоративных мероприятий перестало быть нормой. Потому-то мы, как мне кажется, невольно отдаляемся.
– 2022 год ознаменовался для тебя получением «Золотого софита» за роль Ивана Петровича Войницкого в спектакле «Моя дорогая Hélène». Постановка достаточно новая – премьера состоялась в январе того же года. О чём она? И несколько слов о твоём персонаже: его сильные и слабые стороны, есть ли сходство с тобой в реальной жизни?
– Это моё новое соприкосновение с современным театром, а также с молодым режиссёром Романом Габриа. Мы с ним давно знали о существовании друг друга, но до 2022-го вместе не работали. К тому же роль дяди Вани – одна из ведущих в мировом репертуаре, и мне очень хотелось к ней прикоснуться. При этом я понимал, что не хочу нового и явно придуманного прочтения пьесы. Сейчас, как ты знаешь, модно брать классический материал и переворачивать его с ног на голову, пытаясь удивить чем-то таким, чего никто никогда не видел. Я приверженец другой театральной школы. На мой взгляд, в пьесе, созданной автором, заложено достаточно тем, которые можно раскрывать, не коверкая оригинал. Предпочитаю удивлять зрителя тем, что создаю не персонажа, а человека. Человека, которому хочется сопереживать, сострадать и с которым хочется прожить эти несколько часов, сидя в зале. В Иване Петровиче Войницком есть всё перечисленное. Мне этот герой интересен. Понять его может любой, кто сталкивался с тяжёлой и безответной любовью. Большинству зрителей близки переживания дяди Вани по поводу возраста, жизненной неустроенности. И мне хотелось всё это показать, передать. Насколько хорошо получилось – судить не берусь. Добавлю лишь то, что в спектакле «Моя дорогая Hélène» я не согласен с некоторыми вещами, что-то мне вообще категорически не нравится. Но есть режиссёр, у которого своё видение, и все актёры вынуждены как-то подстраиваться, приходить к общему знаменателю. Тем не менее, даже несмотря на визуально новую подачу спектакля, я всё равно пытался преподнести дядю Ваню в более классическом виде. Не исключено, что это как раз и сказалось на итогах «Золотого софита» в 2022 году. Может быть, зрителей и комиссию зацепило то, что вокруг Ивана Петровича всё такое модерновое, а сам он будто бы из прошлой жизни: не танцует, как Соня, не одевается, как Астров…
Фото: vk.com/teatrvfk
– К слову, это уже далеко не первый «Золотой софит» в твоей личной коллекции. Какой из них наиболее дорог и памятен? Были ли, как тебе кажется, чересчур неожиданные победы, в которые по-прежнему с трудом верится?
– Очень приятно, когда тебя высоко оценивают коллеги по профессиональному признаку. Да и вообще любая награда бьёт по самолюбию. Вместе с тем я понимаю, что это не предел, не остановка, и каждый раз тебе надо выходить и заново доказывать, что ты из себя что-то представляешь в актёрской профессии. К тому же «Золотой софит» – это высшая театральная премия Санкт-Петербурга, но не «Оскар», после которого у тебя и гонорары вырастают, и режиссёры начинают приглашать. С «Золотым софитом», увы, так не работает. Но награда за роль дяди Вани – это и есть та самая победа, которой я совершенно не ожидал. В принципе уже давно лишь маленький спортивный интерес присутствует накануне премиальных событий. Победить, конечно, хочется, но я на это не надеюсь, чтобы потом не расстраиваться и, условно говоря, не падать с большой высоты. То же самое относится и к актёрским кастингам.
– Многие твои коллеги по цеху уверяют: на зарплату театрального артиста не прожить. Это действительно так?
– Чаще всего да. Хотя театры существуют разные. Соответственно, и зарплаты тоже разные. Прожить на зарплату в нашем театре действительно сложно, поэтому артисты крутятся как могут, по возможности, участвуют в киносъёмках, чтобы заработать ещё какие-то деньги. Но есть и крупные государственные театры, где людям платят побольше. Ведь там и надбавки различные присутствуют, и гранты.
– Получается, что съёмки в кино – это в большей степени вынужденная мера, говоря конкретно о финансовой составляющей? А как же тогда дополнительная творческая самореализация? Разве кино не является источником вдохновения?
– Действительно, съёмки дают актёру шанс стать медийной персоной. Правда, это уже как следствие. Основная причина, я думаю, заключается всё-таки в дополнительном заработке. Но лично мне в кино нравится сам процесс. Он отличается от театрального: съёмочные сроки быстрые, всё сжато – важно получить результат вовремя и в нужном объёме. Это динамично и интересно. А с учётом заработков и возможности получить какую-то известность – вообще замечательно.
– Как писатель и журналист знаю: две только что упомянутые стези ощутимо друг другу мешают, хотя, казалось бы, и там, и там что-то пишешь. В этом смысле не приходится ли и актёру всерьёз перестраиваться, погружаясь в мир кино и театра попеременно?
– Свои нюансы, верно, есть и в театре, и в кино. Но сильного перестроения, на мой взгляд, нет. Актёр всегда проверяется в театре. Там можно и эмоцию человеческую показать, и энергией от зрителя зарядиться, и его своей энергией зарядить. Это как станок для актёра, который в кино переносит то, чему научился на сцене. Если ты что-то можешь, то всегда будешь в театральном строю и в почёте, а если нет, то твои недостатки обязательно бросятся в глаза. В свою очередь, в кино актёра могут подрезать, переозвучить, перекрыть его ошибки музыкой, какой-то неудачный план заменить кадрами с другим актёром, с его реакцией на чужую речь или поступок. Иными словами, во время съёмочного процесса есть возможности для доработки, и только после выхода фильма уже ничего не исправишь. А в театре никто второго дубля не имеет: как сыграл, так и сыграл. Правда, можно выйти на сцену в другой день и в этом же спектакле довести какие-то вещи до ума. Вот чем кино отличается от театра.
– Есть ли у тебя любимые сценические постановки, если говорить о других театрах, пускай даже не из Санкт-Петербурга?
– Каждый актёр должен смотреть спектакли других театров, постоянно что-то перенимать, чему-то учиться, чтобы понимать существование и нахождение на сцене, время и моду. Сегодня играют иначе, чем это было лет тридцать или сорок назад. Сейчас такое, скажем, киношное существование. Хотя от сцены тоже многое зависит: если малая, то играешь в определённой степени скупо, тогда как на большой сцене всё исполняешь шире, голос более посыльный, ведь даже в последнем ряду зритель должен видеть и слышать актёра. Если о конкретных постановках, то вынужден признать: из недавно увиденного меня мало что порадовало. Тем не менее выделю «Мастерскую» Григория Козлова, где спектакли в большинстве случаев очень хорошие.
– Наконец, актёрский вердикт: как часто людям необходимо посещать театр и почему кино никогда его не заменит?
– Театр – это живое искусство. Это здесь и сейчас. Точь-в-точь такого же не увидишь больше нигде и никогда, даже если будут те же актёры, та же сцена и то же название спектакля. Мы меняемся каждый день, приходим на работу с разным настроением, одни и те же реплики произносим то так, то иначе. Поэтому ни один спектакль никогда не повторяется. Зритель, приходя в зал на два-три часа, ненадолго выпадает из повседневности, отвлекается от всех житейских проблем, которые ждут его за театральными стенами. Есть время подумать, посмеяться, поплакать. А потом уже со свежими мыслями (если спектакль поставил перед тобой вопросы) или, наоборот, с чистой головой (если удалось разрядиться) можно вернуться домой, к привычному ритму жизни. На мой взгляд, посетить театр – это как сходить к психологу. В кино же многое передаётся через картинку, и актёр там не первичен, потому как мало на что влияет, учитывая вклад режиссёра, оператора, монтажёра. Вот почему экранное искусство никогда не заменит театр.
Степан РАТНИКОВ,
лауреат премии в области литературной и театральной критики «Я в мире боец» имени Виссариона Белинского за 2023 год.
