Вплоть до собственного сорокалетия мне доводилось лишь редкие новости об этом заполярном городе писать. В частности, информировал читателей популярного транспортного портала о функционировании ледовой переправы между Лабытнанги и Салехардом, предварительно отправляя соответствующие журналистские запросы в администрацию Ямало-Ненецкого автономного округа. Но тогда я даже не задумывался о том, чтобы самому побывать в подобном месте. Решился на дальнюю поездку только после того, как осознал: именно в Лабытнанги заканчивается Северная железная дорога, которую в своё время строили тысячи заключённых.
В отдалённом городе и сегодня предостаточно зэков. Правда, не на улицах, где нередко можно услышать хантыйскую и ненецкую речь, а в колонии строгого режима. Её отчётливо видно с нескольких пригорков вблизи жилых домов. Рядом с ней же пролегает извилистая автодорога до микрорайона Геофизики, где я, кстати, останавливался в прибрежном и внешне безликом отеле. Иными словами, многие горожане вынуждены частенько проезжать на автобусе мимо бетонного забора с колючкой или миновать его, шагая по тротуару.
Поговаривают, будто бы в минувшем веке сидельцы периодически умудрялись делать ноги из местной тюряги. И лишь в последние десятилетия о побегах ничего не слышно. Вероятно, сказывается то, что сматываться каторжникам и некуда, и без толку: в долгую зиму замёрзнешь, коротким летом гнус загрызёт, да и на паром или в поезд беглецу почти нереально будет попасть.
Несмотря на свою обособленность, город Лабытнанги связан не только с Салехардом – речным сообщением через Обь, но и с Воркутой, Москвой, Санкт-Петербургом – железной дорогой. Составы, правда, весьма плохонькие на этих направлениях курсируют. Однако северяне – люди неприхотливые. Жаловаться на такие вещи они не привыкли. Коренные ханты и ненцы так и вовсе максимально добродушны, охотно и без лишних подозрений идут на контакт, с улыбкой отвечают на вопросы и опровергают домыслы о собственном выживании на отшибе Заполярья, хотя наличие многих проблем не отрицают.
К минусам следует отнести не только продолжительные и суровые зимы, но и ветхий жилой фонд в виде старых облезлых бараков, которые чертовски продуваются, высокие цены, напрямую связанные со специфической логистикой, и быстро разбивающиеся дороги. При всём этом в центральной части города можно лицезреть новенькие капитальные многоэтажки (из них в большей степени запоминаются те, что с торцов украшены потрясающими граффити), а также многочисленные игровые площадки, скверы, аллеи, парки с оригинальными скульптурами, включая деревянные и «зелёные».
Недостатка в образовательных и медицинских учреждениях, причём с яркими и ухоженными фасадами, тоже не наблюдается. Хватает и спортивных комплексов, в том числе совсем недавно возведённых, а их наименования напрямую связаны с территорией и климатом. Таким образом, Лабытнанги – бывшее стойбище хантыйских оленеводов – ныне состоит как из волшебных местечек, кои не хочется покидать, так и из очагов разрушения и запустения, покинуть которые многим наверняка за счастье, да не по силам.
Город, чьё название с хантыйского языка на русский переводится как «семь лиственниц», весьма и весьма необычен для нашей огромной страны. Очень многое в нём удивляет – как в хорошем смысле, так и в плохом. И пускай жить там сможет далеко не каждый, Лабытнанги с его приветливыми и терпеливыми людьми (численность местного населения – около четверти сотни тысяч), архитектурой, рельефом и природой обязательно отпечатается в сердечке залётного туриста. Одна лишь горная система Полярный Урал, надолго овладевающая вниманием любого пассажира поезда, достойна того, чтобы побывать в том далёком и неизведанном северном уголке, который величают воротами Ямала.
Степан РАТНИКОВ.
