Читая роман «Великий стряпчий», обнаруживаешь определённые сюжетные сходства с известнейшими произведениями о Мефистофеле. У меня, в частности, возникло немало перекличек с фильмом Алана Паркера «Сердце Ангела». По сути, всё становится понятно уже после появления в квартире Бориса Рогачёва загадочного персонажа с крашеными волосами. Да и прозвище Рогачёрт, которое главный герой романа Натальи Романовой-Сегень получил от соседей по комнате в студенческом общежитии, в разы усиливает соответствующее предвосхищение.
Борис не просто творит сущую дьявольщину, причём нередко в удивительных масштабах, но и Всевышнего не признаёт. Так, когда деревенская простушка Тоня говорит Рогачёву о его же маме: «Поправится, Бог даст поправится», – тот удивляется, дескать, при чём тут Бог, вот ещё глупости. Спустя годы Борис начинает всем своим существом ненавидеть жену-еврейку, с которой сошёлся только по залёту. И хотя впоследствии она ради мужа становится православной, тот всё равно негодует: «Сколько бы вы ни крестились, друзья-евреи, но жида не выкрестишь».
На протяжении всего романа Рогачёв неоднократно преступает закон, который сам же и представляет в качестве адвоката. Почти всё нужное он берёт силой, напором, наглостью. Хотя и вагоны по ночам разгружать не гнушается, лишь бы на съёмную квартирёнку заработать и жить в ней на пару с любимой, а не в общаге по углам шнырять. Впрочем, к благим поступкам это вряд ли отнесёшь, ибо движет спивающимся собственником лишь жажда власти.
Автор, неоднократно и целенаправленно описывая пагубное влияние денег на человека, выставляет адвоката продажной и бессовестной личностью. И не сказать, что в этом образе есть нечто субъективное. Завравшись – профессионально – на работе, Рогачёв сбивается на враньё и по жизни в целом. При этом наивно ждёт преданности и честности от других, особенно от пассий. И никто по ту сторону судебных баррикад не способен остановить великого – до поры до времени – стряпчего, который ради поддержания своего чертовски удивительного статуса готов оставить в дураках кого угодно, включая близких родственников.
Благо хорошо замаскированные преступления не остаются без вычурного наказания. В концовке Рогачёрт, возомнивший себя воистину всесильным, получает по заслугам, превращаясь из великого стряпчего в безликую тряпку. И обвинять в этом злые силы нет смысла. «Вы, люди, набедокурите, а всё на чёрта сваливаете», – пожалуй, одна из ключевых фраз романа.
Если закрыть глаза на потусторонние вкрапления, то сюжет масштабного произведения, опубликованного в трёх заключительных номерах журнала «Наш современник» за 2022 год, представляется очень жизненным. Читатель неоднократно переносится из настоящего в прошлое и обратно. Есть в романе многое как о городе, так и о деревне. Тщательно проработана тема отцов и детей, напоминающая о яблоне и падающих с неё плодах.
Немного расстраивает лишь то, что Наталья Романова-Сегень поначалу грешит избитыми фразами и всем известными фразеологизмами, будто и не пытаясь придумать что-то своё: «Можно девушку достать из деревни, но нельзя из девушки достать деревню», «Баста, карапузики!», «У неё то понос, то золотуха» и т. п. Даже словечки типа «пол-литрук», возможно, придуманные самим автором по ходу дела, в реальности давным-давно в ходу. Однако ближе к концовке прорисовывается-таки определённый идиостиль, а сюжетные перипетии настолько овладевают читателем, что ему попросту недосуг обращать внимание на всё остальное.
А вот в юморе автору точно не откажешь. К примеру, весьма забавен эпизод, когда Борис Рогачёв узнаёт имя своей возлюбленной – Лета, а потом отправляется в студенческую столовую и, уплетая невкусное пюре с тёплой котлетой, с нежностью думает о прекрасной девушке: «Кот-лета». А уж щуплый ботан, оригинально проучивший прямолинейного Мишку Рыха, едва не покалечившего самого себя по глупости, – самый настоящий смех сквозь слёзы.
Без пошлостей тоже не обходится. Но они, в прямом смысле слова, и к селу, и к городу. К месту, в общем. И совсем даже не «фу»! Взять хотя бы презабавную сцену, где колхозная тётка пыталась заставить Рогачёва работать, а тот послал её и назвался… Пенисом, и это самое имечко в дальнейшем прозвучало в кабинете у бригадира, который, выслуживая жалобы, украдкой поглядывал на собственные штаны. Думаю, что подобные слова даже при желании не выкинешь из песни, ибо по отношению к чертовски злому, но донельзя поучительному произведению это будет чертовски же неправильно.
Степан РАТНИКОВ.
